Воскресенье-четверг: 8:30-17.00 Пятница и предпраздничные дни: 8.30-14.00.
Яд Вашем закрыт по субботам и в дни израильских праздников
Воскресенье-четверг: 8:30-17.00 Пятница и предпраздничные дни: 8.30-14.00.
Яд Вашем закрыт по субботам и в дни израильских праздников
Это письмо сохрани. Это все, что осталось от нашего любимого Екатеринополя - мое письмо, развалины, могилы земляков и девочка Соня. Там, где мы с тобой росли, учились, любили - трава, а близкие в земле.
Нет больше Екатеринополя, его уничтожили немцы. Осталась только девочка Соня.
Когда я приехал в наше местечко, - это было 9 мая 1944 года, - я не нашел своего дома. Голое место... Я ходил среди развалин, искал людей, но никого не нашел, все расстреляны. Никто меня не встретил, никто не подал руки, никто не поздравил с победой.
Потом я встретил Соню Диамант. Ей теперь пятнадцать лет. Чудом она спаслась, немцы трижды вели ее на казнь. Она мне рассказала о трагедии Екатеринополя.
Приехали эсэсовцы, начались обыски, грабежи, погромы. Всех евреев загнали в особые лагеря. В Звенигородке был лагерь для негодных к труду. Там заперли стариков, больных, женщин с грудными детьми и детей до четырнадцати лет.
Кто мог работать, попал в лагерь возле станции.
6 октября 1941 года в Екатеринополе расстреляли первую партию: коммунистов, колхозный актив, много евреев.
Всех, кто был в Звенигородском лагере, убили в апреле 1942 года. Убили восьмидесятилетнюю Хану Лернер за то, что она слишком стара, и младенца Мани Финенберг - ему был месяц от роду - за то, что он слишком молод.
В лагере у станции долго мучили, заставляли работать по восемнадцать-двадцать часов в сутки, издевались. Девушек насиловали. Стариков пороли розгами. Наконец, осенью 1942 года расстреляли всех - из Екатеринополя, Шполы, Звенигородки - 2000 человек.
Ты помнишь старого парикмахера Азрила Прицмана? Ему было семьдесят лет. Он крикнул перед смертью: "Стреляйте в меня! Мои сыны отомстят!". Его пять сыновей на фронте. А бондарь Голиков! Восемьдесят лет ему было, а они его ранили, он приподнялся, окровавленный, и закричал: "Гады, стреляйте еще! Одной пулей меня не возьмете!" Двадцать восемь родственников Голикова на фронте - сыновья, внуки, зятья, племянники.
Первый наш колхозник, старый Мендель Ингер, гордо встретил врага. Это было в первый день, когда пришли немцы. Менделю было семьдесят лет. Он не хотел с ними разговаривать. Его сразу расстреляли.
Я был у могил, и я как будто видел родных, земляков: они мне говорили из-под земли: "Мсти!" Я обещал, что отомщу. Дважды в жизни я присягал на верность своему народу: когда мне вручили мою грозную боевую машину, и второй раз - у могил Екатеринополя.
Абрам Грановский
Из собрания Ильи Эренбурга. Архив Яд Вашем, P.21.1/49
The good news:
The Yad Vashem website had recently undergone a major upgrade!
The less good news:
The page you are looking for has apparently been moved.
We are therefore redirecting you to what we hope will be a useful landing page.
For any questions/clarifications/problems, please contact: webmaster@yadvashem.org.il
Press the X button to continue