Повседневная жизнь лагерей

Структура управления концентрационными лагерями была похожа на ту, которая сложилась в Дахау. Во главе лагеря стоял немецкий комендант, под началом у него - помощники и заместители. Один из заместителей, прошедший специальную подготовку, исполнял должность коменданта лагеря заключенных; ему подчинялись  надзиратели, мужчины и женщины. 

Среди заключенных также существовала иерархия. Старосты барака, низовые надсмотрщики, или «капо», считались лагерной «элитой» и у остальных узников вызывали двойственные чувства. Как правило, еврейские капо старались обращаться со своими собратьями хорошо, но были и другие.

На низшей ступени лагерной иерархии находились «доходяги», или на лагерном жаргоне – Muselmänner. «Доходяги, - как описывает их Примо Леви, - это узники, которые за несколько месяцев пребывания в лагере «спускались все ниже и ниже, до самого дна ... превращались в ходячие трупы, и ничто уже не могло спасти их от селекции или от смерти в результате истощения ...

Muselmänner, доходяги, канувшие – нерв лагеря... если бы мне дано было создать образ, вмещающий в себя все зло, причиненное в наше время человеку, я изобразил бы так хорошо знакомое мне изможденное существо со сгорбленной спиной и понурой головой, в лице и глазах которого нельзя прочесть и намека на мысль».

Неотъемлемой частью распорядка дня узников был «аппель» - перекличка утром после побудки или вечером после возвращения с работы. Заключенные должны были стоять на улице по стойке «смирно», не двигаясь, иногда в течение нескольких часов в холод, дождь, снег или жару. Жизнь в лагере регулировалась длинной чередой приказов и распоряжений, обычно повторявшихся изо дня в день, но иногда неожиданно менявшихся. Все силы узника были направлены на то, чтобы четко их выполнить: ранняя побудка, уборка места на нарах, перекличка, марш к месту работы, изнурительный труд, получение скудного ежедневного пайка, состоявшего обычно из водянистого овощного супа и полбуханки хлеба – рацион, явно не достаточный для человека на тяжелой физической работе. И так каждый день: лагерь, перекличка, снова перекличка .. .

И все-таки в гетто, в рабочих лагерях и даже в концентрационных лагерях продолжалась культурная и религиозная жизнь. Сохранившиеся предметы свидетельствуют о буднях и каждодневных страданиях узников, об их попытках сохранить в себе человека, еврея.  Дневник, написанный на обрывках бумаги; короткие записи и зарисовки происходящего в лагере; украшения, сделанные из медной проволоки; написание пасхальной агады или особой молитвы на Рош Ашана, – все это свидетельства огромной силы духа ослабевших и голодных людей, которые упрямо продолжали творить после изматывающей работы, в условиях невыносимого существования. Узники рабочих и концентрационных лагерей проявляли героизм и мудрость, необходимые им не только для того, чтобы выжить, но, что еще важнее, – остаться человеком, сохранить в душе основные моральные ценности, заботиться о своих товарищах.