Мои родители приехали в Курск из Орла незадолго до моего рождения и поселились на улице Марата 42. Папа работал вместе с Дудиным Н.В., с которым очень подружился. Накануне войны мама тяжело заболела, и мы не смогли эвакуироваться. Пришлось вызвать из Москвы мамину сестру, тетю Лиду, так как папа уходил на фронт. Немцы заняли Курск поздней осенью 1941 года. Они заставили всех евреев носить шестиконечные звезды, и тогда многие поняли, что это – начало великой беды.
Тетя Лида, собрав все самое дорогое, что у нас было, отнесла Дудиным и попросила их приютить меня, если с ней и с мамой что-нибудь случится. Когда наступил этот страшный час, и черная машина с решетками подъехала к нашему дому, тетя Лида велела мне бежать на ул.Ленина, 22, к дяде Коле. Несмотря на то, что у меня типичная внешность, дядя Коля сказал соседям, что я его племянница, и с первых дней Белла начала учить меня выговаривать букву «р». Дядя Коля назвал меня Ниной (я была Инной) и научил, что говорить о себе и родителях, если кто-нибудь этим заинтересуется. Он понимал, какой опасности он подвергал свою семью, спасая еврейского ребенка, и поэтому надел свои награды бывшего царского офицера и этим завоевал у немцев доверие и уважение. Это помогло ему спасти нескольких соседских девушек от вербовки в Германию, а также вытащить меня из гестапо, куда я попала по доносу одного из соседей. Когда меня забрали, дяди Коли не было дома, и тетя Люба, его жена, не хотела меня отдавать. Они увели меня, угрожая расстрелять всех за укрывательство еврейки. Тетя Люба послала Лилю и Беллу искать отца, Белле удалось найти его, и он смог добиться того, что меня отпустили. Больше я не показывалась на улице. Белла не только спасла мне жизнь, быстро разыскав отца, она учила меня писать и считать, читала мне книги, делила со мной свою постель. Когда в 1943 году я пошла сразу во второй класс, Белла уделяла мне много времени, помогая наверстать упущенный мною материал первого класса. Мама тети Любы, которая жила в том же доме, тоже жалела меня, и спасла меня от смерти. Однажды мы стояли с ней в очереди за пайком в маслопроме, и рядом упала бомба. Бабушка накрыла меня своим телом. Когда я выбралась из-под нее, она лежала вся в крови, мертвая. В доме Дудиных жила домработница Вера Шуклина. Она тоже жалела меня. Она готовила мне раствор марганцовки и давала сырую картошку, как ее научил дядя Коля, когда у меня началась цынга. Она угощала меня лепешками, привезенными из деревни, куда она иногда ездила, сшила мне куклу из лоскутков. Тетя Люба заботилась обо мне, перешила мне бабушкино пальто и отдала бабушкины валенки, это спасло меня в суровую зиму 1943 года. Несмотря на то, что было голодно, я обедала со всей семьей за одним столом. Когда меня забрали в гестапо, тетя Люба, плача, дала мне с собой сверток, куда положила кусок хлеба из жмыха – дневную порцию всей семьи. Белла и Лиля были намного старше меня. Они старались и умели подбодрить меня и успокоить, когда я плакала и вспоминала свой дом. Спасибо им всем, этим добрым, сердечным, бесстрашным людям, которые рисковали своей жизнью, спасая еврейского ребенка.
