Мне, Донде Раисе Майоровне, уроженке Херсона, в 1941 году 7 апреля исполнилось 11 лет. Наша дружная еврейская семья состояла из отца Донде Майора, матери Донде Сары и двух братьев: Эльи, 1924 года рождения и Матуса, 1926 года рождения. Жили мы относительно бедно. Отец работал сапожником, болел астмой, мать - домохозяйка. Квартира, в которой мы жили, была полуподвальная, сырая. Но, несмотря на все эти недостатки, я была счастлива, любима родителями.
Уже в том, раннем возрасте я мечтала о будущем. Но это будущее было нарушено войной, когда 22 июня 1941 года гитлеровская Германия вероломно напала на Советсткий Союз. Спустя 2-3 дня я уже познала, что такое бомбежки, а чуть позже увидела раненных, которых привозили с фронта в город и размещали в зданиях школ, где раньше проходила учеба, наше детство.
Самое трагическое произошло 19 августа 1941 года, когда фашистские орды вторглись в Херсон. Город был оккупирован. Начались массовые облавы, преследования активистов советской власти. Уже в первой половине сентября было опубликовано распоряжение немецкого коменданта, которое предписывало всем евреям явиться в указанное место. С разрешения родителей братья Элья и Матус к этому моменту из дома ушли. Об их дальнейшей судьбе я узнала уже после войны.
Я же с матерью и отцом примерно в середине сентября оказалась за колючей проволокой - в гетто. К концу сентября 1941 года в гетто вошли фашисты и полицаи, отделили часть людей и погнали нас в тюрьму на улицу Перекопская, где мы провели тревожную ночь, а утром при этапировании колонны, мама вытолкнула меня к людям, стоявшим на тротуаре. Очевидно, это был момент, когда сопровождавшие конвоиры с автоматами потеряли из виду часть колонны.
Я не успела опомниться, как совершилось чудо - я оказалась вне колонны. Все это произошло очень быстро. Прикрытая толпой взрослых, вначале я затерялась среди них, а затем пошла назад в город. Не понимая, что делать дальше, я побежала домой, на улицу Ленина 10, переулок Любарский, где нашу семью хорошо знали соседи.
Я прибежала во двор, со стороны переулка. Сосед, дядя Вася Зикаев, заметил меня из окна , распахнул его и прошептал: «Рая, дай руки». Он втянул меня к себе в квартиру. Нет слов благодарности ему (ныне покойному) за это, а ведь у него была многодетная семья и несмотря на это, он рисковал ради моего спасения. Но держать меня у себя он долго не мог.
Сутки скрывали меня эти добрые люди, пока об этом не узнали другие соседи – будущие мои приемные родителя - дядя Ваня Нестеренко и тетя Надя Кучеренко, единственный сын которых в это время был на фронте.
Вечером я оказалась в их квартире. Тетя Надя была задушевной подругой моей матери. Наверное, только тот, кто пережил оккупацию, может представить себе в полном объеме трудности, выпавшие на долю семьи, прячущей еврейского ребенка. И только этот человек поймет тот ужас, в котором жила я, прекрасно знавшая (мне это объяснили мои спаасители), что в случае неосторожности расстреляют не только меня.
Днем я пряталась в отведенном мне в комнате укрытии, за шкафом, который прикрывал угол стены, где стоял мешок с пшеницей, на котором я сидела. И если так называемые незванные гости засиживались, приходилось терпеть, сидеть тихо, не шевелиться, не кашлянуть, не чихнуть. Все потребности только после ухода гостей. Хоть и не часто, но такое случалось. Всякое бывало, всего не опишешь. Было голодно, но выкручивались, как могли.
Дядя Ваня зимой после освобождения советсткими войсками Цурюпинска и Голой Пристани с группой смельчаков на утлой лодчонке ушел на левый берег Днепра и вступил в Красную Армию. Довоевал до Победы, вернулся в Херсон, стал работать. Тетя Надя тоже старалась не сидеть без дела, все эти годы работала дворником. Я с 1944 по 1948 год (4-7 классы) обучалась в Херсонской средней женской школе. Не имея в то время документов, меня записали в школу как Кучеренко Раису Ивановну (отчество будущего приемного отца). В 1946 году, когда встал вопрос о получении паспорта, тетя Надя предложила взять их фамилию. Ведь дочкой я стала для них уже давно, а они для меня родителями. 12 февраля 1947 года ЗАГС оформил удочерение и я стала Раиса Кучеренко. К великому счастью после войны объявились и мои родные братья, Элья и Матус, сумевшие выжить в оккупации, вступить в армию и довоевать до конца войны. Пришел с фронта и сын моей приемной матери, Петр Семенович Кучеренко, который также стал мне братом.
Давно ушли из жизни люди, давшие мне вторую жизнь, но я никогда не забуду протянутые руки спасения, останусь благодарна тем, кто дал мне возможность жить, стать матерью, бабушкой, прабабушкой ....
