....Александра Максимовна Шулежко - моя «мама», которая меня не родила, а дала мне вторую жизнь, спасая меня, чужого ребенка. Да разве я был один, ведь нас у нее было очень много, а произошла встреча с моей спасительницей в 1942 году, когда меня, мою маму, дедушку, бабушку и дядю привезли из села Тубельцы Киевской области (ныне Черкасской) в г.Черкассы, в тюрьму. Там всех с кем я приехал на машине, по предательству одного полицая, за то что они евреи, расстреляли. А меня успела выхватить из рук моей мамы добрая, я даже не найду слов, чтобы описать какая это была, женщина. Всех моих родственников расстреляли. И с этого времени у меня появилась «мама»- Шулежко Александра Максимовна, которая привела меня в приют.
Когда мы шли в приют, мы увидели на дороге убитую женщину, и возле нее девочку, позже я узнал, что ее зовут Лена, фамилию я забыл, с тех пор у меня появилась «сестричка». Дальнейшую судьбу «сестрички» я не знаю, она была старше меня.
....Александра Максимовна не только лично для меня, но и для других делала все возможное, чтобы мы в это трудное военное время выжили. Когда всюду искали еврейских детей, она нас прятала, ходила выручать нас к немецкому командованию, делала все, чтобы мы были накормлены, одеты, обуты; приводила к нам в приют учителей, которые обучали нас музыке, старшие дети ходили в школу. Навещал нас в приюте святой отец из Троицкой церкви, мы молились богу и пели духовные песни, он нам помогал и всегда приносил что-нибудь сладкое.
Всех детей приюта, чтобы отвести от еврейских детей опасность, в Троицкой церкви покрестили.
Я помню, как однажды наша спасительница возила нас к высшему немецкому начальству, по приказу одного из полицаев, которому дети показались похожими на евреев (т.е. подозрительными). Александра Максимовна вернулась в приют со всеми детьми.
....Наша спасительница вкладывала всю свою душу, чтобы в эти тяжелые военные годы научить нас дружить, трудиться (у нас было свое подсобное хозяйство, был огород). Александра Максимовна, для того чтобы немцы лучше относились к приютским детям, стала изучать немецкий язык, ей это помогло в дальнейшем, когда нас стали вывозить в Германию. Александра Максимовна была очень обходительной женщиной, там, где она появлялась был праздник. Я лично и все дети приюта очень любили нашу «маму».
Запомнился мне один случай, когда к нам в приют пришел мальчик, грязный и оборванный. Наша «мама» приняла его, помыла, переодела, накормила, а он подговорил других мальчиков, обокрал нас и убежал. Как тогда расстроилась наша "мама", собрала нас всех и со слезами на глазах спросила, что плохого она нам сделала, что мы ее не слушаемся, ведь за воротами приюта стреляют и могут убить каждого из нас. С этого времени старшие ребята стали дежурить у ворот и следить, чтобы малыши не баловались. Надо мной взял шефство Эрик Барановский. Наша «мама» Александра Максимовна рисковала не только своей жизнью, но и жизнью своих дочерей, Аллы и Ларисы.
Когда нас вывозили из Черкасс при отступлении немцев, благодаря находчивости Александры Максимовны, мы - дети приюта, в мае 1944 года вернулись в г.Черкассы и наша «мама» сдала нас всех в Черкасский специальный детсткий дом
№ 1 по улице Кирова, 15, директору Антону Даниловичу (фамилию я забыл), а саму Александру Максимовну отстранили от воспитания детей.
Я очень хорошо помню, как я бегал к ней в поликлинику, где она работала в регистратуре, Меня за это наказывали (лишали обеда, ужина), ругали Александру Максимовну.
Когда нас водили в школу строем, Александра Максимовна часто выходила из поликлиники и провожала нас взглядом, а меня воспитательница держала за руку, чтобы я не убежал, и говорила мне, что это не моя мама, а плохая тетя.
Вот так я расстался со своей спасительницей.
Я получил письмо от Барановского Эрика Львовича и узнал, что моя «мама» жива. Я сразу же написал ей. Александра Максимовна ответила мне. 17 апреля 1991 года ей было 88 лет.
