Я, Игнатьева Анна Михайловна, до оккупации в моем паспорте в графе национальность было написано - еврейка. Мой отец украинец, мама еврейка. Мой отец давно умер, я проживала с матерью. …При Советской власти национальность не играла никакой роли. …Моя дочь, Алла Владимировна Игнатьева, по национальности украинка.
Когда немцы оккупировали наш город Кировоград, я с дочерью осталась в городе. Муж мой умер в 1936 году. Остались жить в городе я, моя дочь Алла 11 лет, и мать Полина Григорьевна Краснобродская (Пая Гершовна Каплун).
Немцы с первых дней оккупации произвели перерегистрацию всего населения города. Обязательная графа при регистрации - национальность. Как мне стало известно из разговоров с жителями города, всего в Кировограде было зарегестрировано свыше 5000 евреев.
В начале сентября 1941 года немецкие оккупанты арестовали всех мужчин, собрали в лагеря и первое время использовали их на разных работах, а потом всех расстреляли. Расстрел был произведен так, что никто в действительности не знал, расстреляли ли мужчин , однако среди женщин ходили слухи, что их расстреляли и такая же участь ждет женщин и детей.
29 сентября 1941 года, днем, пришла ко мне учительница Лещинская Анна Яковлевна, по национальности еврейка, и рассказала, что среди еврейского населения циркулируют слухи о том, что будут расстреливать всех женщин и детей. Я лично этому не верила. Я никак не могла представить себе, что такое государство как немецкое, станет на путь поголовного уничтожения целой нации. Я Лещинской высказала свою мысль и на этом разошлись.
30 сентября 1941 года в нашу квартиру зашла соседка, старуха около 70 лет, еврейка, по имени Рива, отчество и фамилию не знаю. Она сказала, что всех женщин и детей-евреев выселяют на пределы города. Это известие нас не поразило только потому, что с начала оккупации еврейское население было лишено всех человеческих прав. Евреи должны были носить на левой руке белую повязку с вышитой или нарисованой синим цветом шестиконечной звездой "Щитом Давида". Запрещалось евреям появляться на базаре и покупать продукты . Если кто-либо из евреев рискнул пойти на базар, его там немцы подвергали избиениям, с криками "юда" вытаскивали и изгоняли. Одного старика лет 70, немцы поймали на базаре, заставили его танцевать и кривляться, а они смеялись. Когда старик перестал выполнять приказ немцев, его до полусмерти избили палкой.
Известие старухи Ривы о выселении заставило нас засуетиться, подготовить с собой что-либо из вещей.
Спустя 30 минут к нам в дом зашел немец, собрал всех женщин и детей – евреев этого участка , и нас повели во двор дома по улице Володарского, номер дома я не знаю. Когда мы пришли, там уже было много женщин и детей. Дети были разных возрастов, начиная с грудных. Здесь собралось более 1000 евреев. Причем этот двор был местом сбора только определенного участка города. Сколько было таких участков я не знаю, но точно более 5.
Когда сбор по нашему участку закончился, к нам подъехала закрытая грузовая машина со скамейками в кузове, немцы отсчитывали приблизительно по 30 человек, сажали в машину и куда-то увозили. Куда – мы не знали. Инстинктивно чувствовали, что происходит что-то страшное. Все подозревали, что везут на расстрел. Каждый из присутствующих старался не попасть в партию для погрузки, каждый старался быть последним.
Я и моя дочь Алла были в последней партии.
Нас посадили на машину и повезли по Ровенской дороге к окопам и противотанковому рву.
Когда мы подъехали ближе я увидела две громадные кучи верхней одежды. Людей, кроме немцев, видать не было, стояло только несколько грузовых машин.
По кучам одежды и по обстановке я поняла, что нас привезли на расстрел. Нам предложили сбросить верхнюю одежду, я сбросила пальто и галоши. С ребенка сняли шубу, галоши и меховую шапочку.
Когда я раздевалась, я делала это очень медленно, я видела, как тех евреев, которые уже успели снять одежду, подводили к яме. Стариков и детей не расстреливали, а резиновой палкой били по голове и сбрасывали в яму. Грудных детей и малышей живьем сбрасывали в яму. Моя дочь, видя весь этот кошмар, прижалась по мне. В этот момент к нам подошел немец и спросил мою дочь на немецком кто она. Моя дочь поняла вопрос и ответила, что она украинка. Немец кивнул на меня и спросил мать ли я. Дочь утвердительно ответила кивком головы. Я немцу стала объяснять мимикой и по-русски, что документ дочери в шубке, а шуба на свалке, там, где вся одежда. Тут же рядом стоял полицейский и переводчик, который перевел немцу сказанное мной.
Я подошла к куче одежды, нашла шубку девочки, и показала метрику, где значилось, что моя дочь украинка.
Меня и мою дочь посадили на машину и поспешили нас отправить, чтобы мы не видели как происходил расстрел.
Когда мы садились в машину, я и моя дочь увидели мою мать на краю ямы и занесенную над ее головой резиновую дубинку. Дальнейшее, что произошло, я не видела, но мать домой не вернулась, она погибла.
Меня и мою дочь отправили домой....
После массового расстрела еврейского населения остались единицы, которые смогли спастись. Их потом по одиночке вылавливали, отправляли в тюрьму и там расстреливали.
Спаслось евреев в городе от расстрела не более десяти человек. Все еврейское население города Кировограда, свыше 5000 человек, истреблено немецкими варварами. Очевидцами этой зверской расправы были я и моя дочь Алла, которой в то время было 11 лет....
