"По велению сердца"

В период нацистской оккупации Минска десятки еврейских детей спаслись благодаря совместным действиям Василия Орлова, Антона Кецко, Веры Спарнинг и Марии Воронич. До войны Василий Орлов преподавал географию в Институте повышения квалификации работников образования. Когда немцы оккупировали Минск, институт был закрыт, и Орлов начал работать в отделе образования городской управы, где заведовал распределением по детским домам и приютам бездомных и осиротевших детей. По инструкции Орлов должен был отправлять еврейских детей в гетто. Вместо этого он скрывал их национальность, давал направления в городские приюты к доверенным лицам. Вера Спарнинг работала директором детского дома №7, Мария Воронич — директором детского дома №2. Персонал этих учреждений делал все, чтобы о еврейских детях не узнали немцы. Во время инспекций детей с ярко выраженной еврейской внешностью прятали или скрывали их лица под бинтами. 
Антон Кецко был пресвитером и проповедником в минской евангельской общине, которая взяла шефство над детскими домами Спарнинг и Воронич. Шефство заключалось в сборе одежды и продуктов для голодающих воспитанников, а также в проведении уроков закона Божьего, обучении детей молитвам и христианским обрядам. Кроме того, при проверках, проводимых немцами, Кецко заменял еврейских детей своими дочерями и детьми членов евангельской общины.
Пример группы Орлова показывает, что работа в организациях оккупационной администрации могла как препятствовать деятельности по спасению евреев, так и способствовать ей. Другой важный вывод заключается в том, что, несмотря на отсутствие в целом организованной системы спасения на оккупированных советских территориях, в отдельных случаях развивались спонтанные схемы — как, например, в детских приютах, или когда в спасении участвовали целые семьи и даже деревни.
Осенью 1941 года находившийся в белорусском детском доме Феликс Сорин, выдававший себя за русского ребенка, предстал в Минске перед комиссией, чьей задачей было выявление среди воспитанников детских домов еврейских детей. Среди членов комиссии был Василий Орлов.

«Полицай спросил меня: «А как твоя фамилия?» «Сорин», — говорю. Он тогда повернулся к человеку, который сидел слева от него, и говорит ему: «Слушай, фамилия Сорин, на «ин» кончается, наверное, жидовская». И тогда тот человек, который сидел слева от него, говорит ему: «Да нет, это русская фамилия. Вот, например, у Чехова есть пьеса, в которой Сорин дворянин, а дворян евреев как-то не было». Потом резким довольно голосом таким сказал, что Сорин — это чисто русская фамилия. Я был ошарашен, как это кто-то так вот встал на мою сторону».
Из свидетельства Феликса Сорина
 

«Мать и отец нам, сыновьям, дали пример, как любить людей и им помогать и любить жизнь. Я вспоминаю, как мать хотела помочь евреям спасаться от смерти. Вся наша семья строила планы, как организовать спасение людей от немцев».
Из письма Альгимантаса Ракявичюса, сына Ярославаса

Крестьянская семья Ярославаса Ракявичюса, состоявшая из шести человек, имела свой дом и хозяйство в деревне Кейджяй в окрестностях Расейняй Каунасского уезда, Литва. На протяжении периода нацистской оккупации вся семья помогала преследуемым евреям, среди которых были как их друзья, так и совершенно незнакомые люди. При содействии помощников из числа знакомых, Ракявичюсы перевозили евреев из Каунасского гетто в свою деревню, откуда одни уходили в леса к партизанам, другие оставались у Ракявичюсов, третьих пристраивали в убежища у сочувствующих крестьян. Благодаря этой импровизированной сети по спасению удалось выжить четырем десяткам евреев.