Меня зовут Эва Адлер. Раньше меня звали Эва Гальперин. Я родилась в Зборове, в Польше, где и жила со своей семьей: родителями и двумя младшими братьями. Мой отец был управляющим еврейского банка в Зборове и секретарем еврейской общины. Наша жизнь протекала относительно хорошо...
4 июля 1941 года впервые появились подразделения эсэсовцев. Они ходили от дома к дому и орали: "Выходите, проклятые евреи!". Они забирали мужчин- евреев на работу. Вытащили отца и двух моих раненых братьев из постели и больше мы их не видели...
28 августа 1941 года эсэсовские подразделения появились снова. На этот раз им в руки попалась моя мать. Мне удалось бежать и спрятаться в деревянном сарае. Я осталась одна, без родителей, без братьев.
Я оставила дом и перешла жить к подруге в гетто, с пятью другими семьями. Была эпидения тифа. Трое из тех, за кем я ухаживала, умерли у меня на руках. Каждый день хоронили по 20 человек. И так мы жили до марта 1943 года, когда нас взяли в рабочий лагерь...
К концу июня в лагере стали распространяться слухи, что скоро всех убъют. Из лагеря я бежала с одной семьей. Мы направились к одному из их бывших соседей, и он спрятал нас в подвале. Я не знала его раньше, но благодаря ему я сегодня рассказываю эту историю.
Его звали Антон Сухинский. Он был холостяком и жил один в маленьком и очень бедном домишке. Он вырыл под домом подвал, где спрятал меня и семью из четырех человек – Исаака Цайгера, его жену Соню и двух их сыновей, Муню и Милека.... С нами была еще девочка лет 11 – 12, Ципора Шток, сегодня Шиндельхайм....
Мы находились под опекой Антона Сухинского с ночи 23 июня 1943 до июля 1944 года.... Сначала мы прятались в подвале. Но вскоре соседи узнали о нашем существовании. Каждую ночь они повадились приходить с угрозами и требовать у нас деньги. Пока Исаак Цайгер не решил не платить им больше. Он объяснил, что они в любом случае не собирались оставлять нас в живых.
Однажды ночью, в октябре, они явились в подвал с винтовками и застрелили пожилую женщину, которая тоже была с нами. Меня легко ранило. Благодаря вмешательству Антона нам удалось бежать.... Всю ночь, до рассвета, мы пробыли на улице. После того, как мы прошли около шести километров, нас приняли какие-то люди. Они разрешили нам остаться в их амбаре, дали теплого молока. Там мы находились, дрожа от холода, 24 часа.
... Мы блуждали, пока не решили вернуться к Антону. Ночь была очень темная и холодная. Ноги спотыкались о камни, вязли в ледяной воде; наша одежда промокла и примерзла к телу. Наконец, мы добрались до дома Антона незамеченными. Мы так радовались, а он тепло нас встретил, обнимал, целовал. Он шептал, чтобы никто не услышал: "Дорогие мои, я так счастлив, что вы пришли ко мне. Теперь я никому не дам вас в обиду. Теперь никто вас не обнаружит." Так и было. Сначала он поместил нас на чердаке и в течение трех ночей, вместе с Цайгером, они копали новую яму.... Она была размером 2,50 на 1,20 на 0.80 метров. В этой яме мы, шестеро, могли только сидеть или лежать. У нас была керосиновая лампа. Мы были счастливы, что Антон заботится о нас, но для него это было тяжелое бремя, которое он нес один с ангельским терпением, с большой любовью к людям и с решимостью спасти нас.
Нас снова искали в городе, потому что люди видели нас там. Обыскивали дом за домом, и, не найдя нас, решили, что мы вернулись к Антону. Сначала с обыском явились украинцы. Они угрожали Антону, но Бог не дал им обнаружить нас.
После этого пришли эсэсовцы, приставили к его груди автомат и приказали выдать евреев. Они перевернули все, и опять Бог решил, что мы должны жить. Мы все слышали из нашего укрытия, и только просили Бога спасти нас.
Но существовала еще одна проблема для Антона: прокормить нас. Он был так беден, что ему самому едва хватало еды. И, кроме того, он не мог вдруг начать покупать гораздо больше продуктов, чем ему требовалось раньше. К счастью, по соседству жили его брат с женой, которые знали о нас. Она готовила для нас и ночью Антон забирал еду, потихоньку проносил в дом и отдавал нам. Не раз он отдавал нам свой кусок и ложился спать голодным...
24 июля 1944 года, после сильной бомбардировки, немцы вынуждены были отступить и в Зборов вошли русские. Я помню, как Антон открыл люк нашей ямы. Мы замерли, так как подумали, что немцы обнаружили нас. Но это Антон пришел сообщить нам радостную весть: " Русские пришли. Выходите. Вы спасены."
