В 1945 году Самуэль Бак прибыл в лагерь для перемещенных лиц в Ландсберге и стал одним из семи тысяч его обитателей. Мальчику было почти 13, и мать все еще крепко держала его за руку, как и все последние шесть лет, когда эти двое цеплялись друг за друга в том аду, который случился на земле. Не раз и не два балансировали они между жизнью и смертью и вопреки преследованиям, повседневно подстерегавших их на каждом шагу, уцелели. С изобретательностью, мужеством и безграничной решительностью его мать Миция прокладывала тропинку к их спасению, в течение нескольких лет стремясь обрести надежную пристань – свой дом.
Мать и сын присоединились к тысячам беженцев, которые, также как и они, пройдя через муки ада, все вместе были поставлены перед горьким фактом - им некуда вернуться и никто нигде их не ждет. Еще находясь на литовской земле, эти двое уже знали об этом немыслимом, ужасном, приводящим душу в оцепенение - их близкие убиты в расстрельных рвах Понар вместе с десятками тысяч виленских евреев.
Как маятник раскачивается мир подростка: от страшного прошлого к надежде на лучшее будущее. Эта неустойчивость дает начало огромной экспрессии в рисунках Самуэля, который прибыл в Ландсберг с тяжелым грузом ужасных воспоминаний. С помощью кисти и красок он стремится освободиться от образов, подавляющих его изнутри, и приблизиться к миру детского воображения. Ребенок, уцелевший в годы Холокоста, существует в абсурдном мире, в месте, далеком от обычного нормального бытия, - он встречался со смертью и сейчас шаг за шагом пытается вернуться к жизни
Работы, которые Бак написал в лагере для перемещенных лиц, поражают не только своей законченностью, выразительностью, говорящими о мастерстве художника, об уверенном владении цветовой гаммой, о точных линиях его рисунка, но – и это главное – неожиданны по своей невыносимо трудной тематике. Это не плод детского воображения или фантазии. Во многих работах этого периода постоянно повторяется образ матери. Картины четко рисуют – не только через объект изображения, цветовую гамму и мазки кистью – агонию души. И поэтому с автопортретов Бака пристально вглядывается в нас мальчик, который уже в десять лет сказал себе: «Впервые я полностью осознал, что все, что происходит в жизни, случается не так, как должно».
Автопортрет , 1945
На улице, 1946
Мать у постели умирающего сына, 1949
